В Европе установилась очень теплая погода: в Бордо температура достигает 35 °C, в Англии – до 40 °C. Некоторым ситуация напоминает аномально жаркий 2003 год.
8 июля 2015
Лефкадия: свой путь к успеху
Михаил Николаев, управляющий партнер семейного предприятия «Николаев и сыновья» в которое входит винодельческое хозяйство «Лефкадия», рассказал HoReCa magazine о перспективах российского виноделия в условиях экономического кризиса и новых законодательных инициатив, о стратегии продвижения российских вин в ресторанном сегменте, о потребностях российских виноделов, а также о винном туризме.
«Для сегмента HoReCa в России "Ликурия" подходит идеально: это очень хорошее вино с низкой закупочной ценой, что позволит сделать его недорогим в винной карте»
Прокомментируйте поправки к закону 171-ФЗ.
Для нашего производства поправки в основном означают изменения в классификации продукции. Наконец-то разъясняется, что вино – это не просто алкоголь, а сельхозпродукт. Эта поправка также дает понятие о том, что российское вино делается исключительно из винограда, выращенного в России. Для нас это большой плюс с точки зрения работы с потребителем: будет понятно, почему наше вино более качественное или более дорогое.
Изменилось ли уже что-то в работе вашего хозяйства?
Пока нет. Хотя изменения в закон уже внесены, еще нет подзаконных актов, которые бы обозначили нас как хозяйство, производящее исключительно вина географического наименования. В России таких хозяйств еще нет. Обещают выдать нам все соответствующие документы этим летом.
Каких изменений ожидаете?
Ключевых – два. Первое – какую-нибудь специальную марку или идентификатор, который позволит потребителю увидеть, что вино произведено из российского винограда. Фактически это полноценное понятие вина географического наименования.
Второе – постепенный уход от использования счетчиков и ЕГАИС в процессе производства. Когда идет розлив, мы, как единственная гравитационная винодельня в России, не качаем наше вино насосами, потому что это может его испортить, окислить. Это всегда риск для продукта, который обязательно скажется на его качестве. Но потом его обязательно нужно качать через насос, который является частью системы ЕГАИС. Также в системе ЕГАИС нет такого понятия, как бутылочная выдержка, потому что она была разработана под производство водки. Поэтому приходится сразу после того, как вино разлито по бутылкам, наклеивать марку, акциз, и уже с линии розлива выкладывать вино на длительную выдержку. Выдержка в подвале может длиться до четырех лет. При этом вино будет лежать с маркой и акцизом – то есть мы заморозили деньги, которые заплатили за них, а можно и вообще их потерять – если, не дай бог, эти марка и акциз немного потемнеют, или что-нибудь с ними случится.
Так что признание вин географического наименования и уход от ЕГАИС – это главные наши ожидания.
Как взаимодействуете с местными органами власти? Помогает ли вам государство и чиновники?
Взаимодействуем не очень тесно. Какая-то поддержка, конечно, есть – нам помогает глава района, мы пытаемся добиться инвестиций в реконструкцию школы. Но под госпрограммы не попали. Конечно, хотелось бы, чтобы с назначением нового министра сельского хозяйства что-то поменялось, появилась поддержка наших сельхозпроектов.
Претерпел ли план развития хозяйства изменения в связи с экономической ситуацией? Какие меры противодействия кризису предпринимаете?
Надо понимать, что в виноделии нет возможности очень быстро менять курс. Конечно, кризис – негативная вещь для нас с точки зрения продаж и будущих перспектив. Однако мы не имеем возможности сокращать производство или как-то его менять, потому что виноградники дают столько, сколько дают.
На какой стадии находится проект поселка микровиноделов? Сколько денег придется вложить, чтобы стать виноделом на землях «Лефкадии»?
Проект в принципе готов. На сегодняшний день уже можно купить виллу, посадить виноградник или арендовать участок. Говоря о вложениях, по предварительным подсчетам, минимальный порог – это 10 соток, что означает примерно 200 тысяч рублей для посадки и примерно 7–10 тысяч рублей в месяц на содержание.
Проект хозяйства очень масштабный. За какое время планируете вернуть инвестиции?
Планы очень размытые. По бизнес-плану мы должны были выйти на окупаемость через семь лет после посадки виноградников, но выйдем, в лучшем случае, только в этом году – фактически через девять лет. Причина тому – объективно очень высокая себестоимость нашего вина. Рынок не был готов к такому продукту, и ситуация начала меняться только сейчас.
Мы планируем вернуть инвестиции не только вином, продуктами питания или девелопментом. Мы хотим поставить «Лефкадию» на карту России. Если потребитель поверит в нас, возможно, мы вернем их достаточно быстро – в ближайшие пять лет. Возможно, и нет. Я, конечно, предполагаю, что спрос будет. Но я – оптимистичный инвестор.
Какие сорта показывают в «Лефкадии» лучшие результаты?
Из белых сортов – вионье и шардоне, последний – это неприхотливая рабочая лошадка. Из красных сортов это каберне фран, пти вердо и, возможно, шираз.
Как относитесь к автохтонным сортам?
Отношусь позитивно. Однако не считаю, что волна интереса и даже фетишизма вокруг автохтонных вин оправданна. Мне кажется, что их нужно использовать в ассамбляже, начинать с ними работать постепенно, эволюционировать.
Опять же, у меня размытое понятие автохтонных вин. Например, грузинский мцване – фактически автохтонный сорт для нас, потому что мы располагаемы на побережье Черного моря, в предгорьях Кавказа. В этих зонах грузинские сорта выращивались давно – саперави, мцване, ркацители.
Есть ли среди сортов «крепкие орешки», с которыми хотелось бы, но пока не получается работать?
Были такие – например, рислинг. Это один из первых зарубежных сортов, которые начали производить в советское время. Мы посадили французский, но он не получался таким интересным, как хотелось бы, поэтому пришлось от него отказаться. Еще один – гренаш. К сожалению, он очень сильно подмерзал.
Расскажите о линейках вин.
Линеек две: «Лефкадия» и «Ликурия». В «Лефкадии» флагманы хозяйства – два ассамбляжа, красное и белое «Лефкадия резерв»; остальные вина в линейке – моносортовые. Мы бы хотели видеть лицом компании именно вина «Лефкадии».
«Ликурия» представлена либо молодыми виноградниками, либо сортами, которые показывают себя более молодыми и свежими (это не значит, что они лучше или хуже, просто у них другая стилистика).
Какова структура и динамика спроса? Ориентируетесь больше на HoReCa или ретейл?
Что касается «Лефкадии» – поскольку объемы маленькие, мы, безусловно, ориентируемся на HoReCa и бутики. У нас есть и частные потребители – небольшая группа людей, которые постоянно интересуются вином. В случае «Ликурии» это больше ретейл, но мы надеемся, что HoReCa тоже обратит внимание на это вино – как раз для этого сегмента в России «Ликурия» подходит идеально: это очень хорошее вино с низкой закупочной ценой, что позволит сделать его недорогим в винной карте. В результате хорошее вино станет доступным для большинства российских потребителей и в ресторанах, а от этого всем станет лучше.
Как продвигаете свои продукты?
В винном бизнесе, в отличие от шампанского или коньяка, очень важен b2b-сегмент. Нужно много работать с продавцами, с кавистами, c людьми, которые общаются с конечными потребителями, поэтому мы работаем в основном в этой среде.
Как оцениваете предложение российских виноделов для сегмента HoReCa? Какие перспективы видите?
Предложение пока очень бедное, хорошего вина мало. Причина тому – недостаток хороших виноградников. Виноградники – это очень дорогое удовольствие, потому что инвестиции возвращаются очень медленно.
Однако перспективы неплохие, учитывая, что наконец-то появился интерес со стороны потребителей и властей. Думаю, что с условием вложения в виноградники с каждым годом предложение будет расти и улучшаться. Конечно, многое зависит от урожая. Нам очень повезло, что когда российский потребитель начал интересоваться российскими винами, он попал на 12-ый винтаж. Потом, к сожалению, был 2013-й – для нас он был хороший, для многих не очень. 2014-ый для нас был фантастический, особенно для красных вин, а для многих еще хуже, чем 2013-й.
Как покажет себя 2015-й, пока непонятно, но пока что по всем показателям год очень плохой – мы потеряем до 80 % урожая. Все просто замерзло, поэтому, скорее всего, придется поднимать цены на вино. Я понимаю, что если в течение трех лет будут неидеальные урожаи, то это может повлиять на потребителя. Надеюсь, такого не случится.
Вы развиваете такую услугу, как винный туризм. Как оцениваете интерес потребителей к этому направлению?
Интерес растет, есть крупные игроки на рынке, которые принимают десятки тысяч туристов. Наши гости – это в основном люди, которым не очень интересны массовые винодельческие заводы, они хотят посмотреть на другую философию производства. Мы одними из первых посадили виноград с нуля, были первыми и остаемся единственными обладателями уникальной лаборатория для контроля над процессом роста винограда. Поэтому к нам приезжают люди, которые хотят увидеть что-нибудь новое, более европейское.
Какую долю доходов приносит винный туризм – прибыльно ли винодельне предлагать подобную услугу или это лишние хлопоты?
Пока что небольшую, у нас пока лишь несколько номеров и нет возможности предложить люксовый пакет. Однако в этом году мы открыли ресторан, работающий на местных продуктах.
В перспективе эта затея прибыльна. Российским подвижникам, которые занимаются виноделием, биопродуктами, качественным фермерством, важно развивать идею туризма: когда человек все видит своими глазами, он понимает и чувствует, что это совсем другое производство и другие продукты. Он готов в это поверить, и уже готов чуть-чуть больше платить за новые продукты.
Вы работаете и в нише корпоративного туризма – как развиваете это направление? Считаете ли выход в MICE-сегмент важной задачей?
Мы только начали работать в этом сегменте, но будем активно развивать это направление и уже строим более крупную гостиницу. Это важная задача, потому что в России очень мало интересных мест вблизи крупных транспортных узлов, где можно круглый год совмещать и гастрономию, и тренинги.
Сколько групп принимаете на данный момент?
Не очень много, в основном краснодарские.
Вы собираетесь строить клинику, то есть выходите на рынок оздоровительного туризма. Как оцениваете конкуренцию в этом сегменте?
Работы еще не начались: все уже было готово к строительству, когда начался кризис. Мы пока решили пока подождать – клиника будет строиться на кредитные средства, а с нынешними ставками это сильно скорректирует наш бизнес-план.
Конкуренция не очень высокая. У российских потребителей есть интерес к дорогому бальнеологическому туризму, но в России качественные предложения найти сложно. Все крупные курорты были открыты еще при царском режиме. В советское время их пытались сделать более доступными – в результате сейчас премиальных предложений фактически нет, поэтому россияне едут в Италию, Германию, Чехию.
Будущая бальнеологическая клиника должна иметь как минимум 100 номеров, мы рассчитываем где-то на 110. Учитывая, что лечение длится минимум 10 дней, в среднем мы рассчитываем заполнять ее до 85 %.
В вашем случае туризм – это сезонная услуга?
Нет, к нам можно приезжать круглый год.
Читать далее в рубрике «Виноделие»
Глава винного совета Inter Beaujolais Жан Буржаде заявил, что регион надеется получить статус аппеласьона для своих игристых вин. Процесс может занять около пяти лет.
Чикагский химик Джеймс Корнаки создал одноразовый фильтр, предназначенный для удаления сульфитов из вина. Корнаки надеется запустить его в массовое производство, собрав средства с помощью проекта Kickstarter. Устройство получило название Üllo.
Осенью этого года бордоские ученые приготовят микропартии вина с экспериментального участка, где в 2009 году были высажены 52 нехарактерных для региона сорта. Их цель – найти виноград, который может стать преемником традиционных для Бордо сортов, когда (и если) изменение климата сделает их культивирование невозможным.