Когда живешь в Кейптауне, в окружении виноградников, где давно сформирована винная культура, любить и ценить вино – совершенно естественно
Несколько лет назад Владимир Городков вернулся из Южной Африки, куда уехал в 1992 году, сразу после окончания экономического факультета Ленинградского государственного университета. В новой стране его ждали длительные поиски работы и сложности с получением разрешения на постоянное место жительства. Спустя время он устроился в экспортно-импортную компанию SAINT Michaels Trading и параллельно занялся образованием – поступил в Институт экспорта Южной Африки.
Вместе со вторым дипломом Владимир получил работу – его пригласили в ведущую южноафриканскую компанию Capespan, специализирующуюся на поставках фруктов. Дальше последовала степень MBА в Кейптаунском университете и заманчивое предложение от крупнейшей транснациональной компании SAB Miller. Несколько лет Городков занимался развитием дистрибуции на внутреннем рынке республики. И наконец, в 2002 году он основал свое маркетинговое агентство. Последние пять лет Владимир Городков ведет исключительно винные проекты: занимается продвижением южноафриканских вин в России, представляет ведущие бренды, консультирует, сопровождает коммерческие сделки и пр.
Этой весной эксперт курировал выставку-дегустацию южноафриканских вин, прошедшую в Москве в отеле Courtyard by Marriott, а также принимал участие в организации состоявшегося в Санкт-Петербурге российского национального этапа Международного конкурса сомелье World Cup of Sommeliers, победитель которого отправится на финал в Южную Африку.
HM: Владимир, получается, темой вина вы увлеклись в зрелом возрасте?
В.Г.: Так и есть. До отъезда из России я, как и большинство студентов, отдавал предпочтение пиву и коктейлям. Профессиональное увлечение вином было связано с приездом в Южную Африку. Когда живешь в Кейптауне, в окружении виноградников, где давно сформирована винная культура, любить и ценить вино – совершенно естественно. Началось все с дешевых сортов, вин в коробках, доступных бедным эмигрантам. Постепенно я втянулся в эту тему, на столе появилось хорошее вино, а гостей стали ждать интересные рассказы о нем. Но очень долго мое увлечение играло роль хобби. В 1996 году я окончил начальный курс Капской винной академии (Cape Wine Academy), а в начале 2000-х занялся изучением виноделия уже серьезно, прошел углубленный курс Академии и получил диплом винного эксперта (эквивалент диплома WSET). Сейчас я в процессе обучения на Магистра вина в лондонском The Institute of Masters of Wine.
HM: Умение определять во вкусе или аромате присутсвие, к примеру, нот черники или сливы восхищает. Нужно изначально обладать чувствительными рецепторами и исключительным обонянием?
В.Г.: У любого вина существует множество параметров. И оценка всегда очень индивидуальна. Пробуя вино, совсем не обязательно пытаться определить ноты. Есть множество ключевых характеристик: текстура, структура, соотношение алкоголя, кислоты, воды и сахара, определение гармонии всех составляющих. Прежде всего, нужно уметь определять вкусовой характер, «нравится – не нравится», «мой стиль – не мой стиль», а дальше все развивать. Самое главное – определить характер вина: для начала достаточно различать четыре основные группы ароматов: цветочные, фруктовые, минеральные и дубовые. А уж черника там или ежевика – это надо быть большим экспертом, обладающим широким дегустационным опытом.
HM: И как вы увеличиваете свой дегустационный «багаж»?
В.Г.: Я состою в Гильдии сомелье, стараюсь бывать на всех дегустациях, пробовать интересные образцы. Обучение в Лондонском институте вина требует не только высокого уровня теоретических знаний, необходимы очень серьезные органолептические навыки. Нужно уметь отличать на вкус вина разных хозяйств и годов. Для этого нужен доступ к хорошим винам – в России они стоят весьма дорого, и получать практику не так просто.
HM: Вы сказали, нужно определить «свой стиль». И каков ваш?
В.Г.: Большинство ценителей вина проходят стандартную «эволюцию вкуса». Сначала выбирают сладкие вина, потом сухие. Затем от ярких красных переходят к более утонченным белым. И на последнем этапе приходят к сложным и элегантным красным винам. В данный момент я нахожусь на предпоследней ступени – на пути к тонким белым винам. Хотя я стараюсь не следовать моде, тем не менее, мне очень импонирует совиньон. Из красных предпочитаю хорошо выдержанные шираз и каберне.
HM: Южноафриканское виноделие считается молодым. Каково состояние отрасли в этой стране сегодня?
В.Г.: По одним меркам три с половиной столетия – это немного для индустрии. Но с другой стороны, три с половиной века назад не было ни Медока, ни большинства хозяйств Бургундии, которые сегодня так знамениты в мире. Получается, это не такой маленький срок. Особенно если учитывать, что все это время южноафриканские хозяйства производили вино, в отличие от других стран Нового Света. Впрочем, Южная Африка также переживала периоды расцвета и забвения. На середину XVIII в. пришелся расцвет – вина получили мировую популярность, но затем извесность пошла на спад.
Сложным оказался ХХ век: страна долгое время была в международной изоляции, внешние рынки сбыта были закрыты, сложные экономические условия и очень высокая стомость перевозки – все сыграло свою роль. Вина Южной Африки вновь открылись миру в 90-х. Сюда потянулись европейские виноделы, а местные, в свою очередь, смогли получать опыт за пределами республики. Началась интенсивная программа пересадки виноградников, было побеждено множество проблем. Плюс серьезные капиталовложения – и успех на международных рынках. Показатель увеличения экспорта – с 20 млн. литров (90 гг.) до более 400 млн. (2009 г.) – превзошел все ожидания. Сейчас по поставкам, к примеру, в Англию вина ЮАР опережают Францию. Те результаты, что мы видим сейчас – это достижения всего лишь двух десятилетий!
HM: Обладают ли южноафриканские вина свои характером, колоритом?
В.Г.: Много лет виноделы Южной Африки «подгоняли» стилистику вина под признанные мировые образцы – нужно было быстро сравняться с ведущими хозяйствами. Но сегодня зарождается следующий мотив: «Мы догоняли в течение двадцати лет, а теперь нам не обязательно следовать общему руслу. Мы готовы показывать свое и предлагать новое».
Пока же из уникальных сортов винограда можно назвать лишь пинотаж, который был выведен здесь в 20-х гг. и стал знаковым во второй половине прошлого века. У него интересная история создания – очень долго не могли получить хорошее вино… Но нельзя сказать, что этот сорт лучший для ЮАР. И сами южноафриканцы не считают так. Да, он получил популярность, но если говорить о красных, то большего внимания заслуживают бордоские сорта, интересен совиньон блан. И, конечно, выделяются купажи, которые становятся основным направлением виноградарства ЮАР. Как правило, лучшие вина в хозяйствах – это не сортовые вина. Сейчас все больше говорят о понятии терруара, а в Южной Африке растительность настолько богата, что подобное многообразие лучше всего проявляется именно в купажах.
HM: Можно ли провести параллель между развитием виноделия в ЮАР и России? Сейчас делаются попытки восстановить хозяйства Кубани, приглашаются европейские виноделы…
В.Г.: Очень сложный вопрос. Я год прожил на виноградниках Кубани, на виноградниках недалеко от Новороссийска, поэтому с этой темой знаком хорошо. Отчасти параллели можно провести. Виноград там можно выращить хороший, это безусловно. Но как он будет храниться, как с ним будут работать дальше… Можно говорить много и долго про терруар, про его потенциал и особую роль, но успешное развитие зависит не только от него. Культура российского виноделия, как и винного бизнеса, оставляет желать лучшего, поэтому их перспективы пока не ясны.
HM: Насколько перспективным считается российское направление экспорта южноафриканского вина?
В.Г.: Российский рынок не является приоритетным для ЮАР. Во-первых, он занимает малую долю в экспорте: объем закупок бутилированного вина составляет не более 3% (для сравнения: в Англии – 30%, в Канаде – 10%). Во-вторых, рынок непонятен для южноафриканцев. При определении, куда вложить средства, в англоговорящую страну или Россию, уже на интуитивном уровне выбор не в нашу пользу – здесь для них все кажется слишком непредсказуемым. Есть и еще одна причина: изменение курса валют.
Если раньше винодел экспортировал вино за два доллара и получал за него 24 ранда (валюта ЮАР), то теперь получает лишь 14. Чтобы продвигать свои вина на внешние рынки, многие производители снижают цены до минимума. Но продавать свои вина дешево не столь интересно – значительное число виноделов не готовы идти на это и работают с рынками, которые готовы платить хорошую цену.
HM: Как южноафриканские вина представлены в сегменте HoReCa?
В.Г.: В московском фестивале приняли участие 30 брендов – это немало. Они представили очень качественный продукт. Многие вина не то что достойны HoReCa, не любая HoReCa к ним подойдет – настолько топовый характер носят напитки! Но объемы поставок сегодня невелики, и пока найти в российском ресторане достойное вино из ЮАР проблематично. Да и спрос невелик: большинство не знает об южноафриканских винах, а среди специалистов четкое мнение о них не сформировано. Как правило, нынешние ценители – это те, кто был в Южной Африке, кто почувствовал этот дух, а таких немного. Есть еще категория людей, которые интересуются новинками виноделия, их часто можно встретить на выставках, но таких тоже мало.
HM: Будут ли направлены усилия на изменение ситуации?
В.Г.: С одной стороны, рынок обладает потенциалом роста, и его нельзя обделять вниманием. Не вкладывая денег в развитие, серьезного перелома не добиться. С другой стороны, как я уже говорил, приоритеты не здесь. Многие рынки, например, Америки или Скандинавии, имеют гораздо больший потенциал. Та же Финляндия, несмотря на свою маленькую площадь, обращает на себя гораздо больше внимания виноделов, чем необъятная Россия – получается палка о двух концах.
Мы выбрали позицию «поддержания огня» на определенном уровне. До кризиса, южноафриканская категория вин показывала стабильный рост, и сейчас есть понимание того, что российский рынок может «проснуться» и начать расти.
