Люди устали от «идеальных» вин глобального стиля, международных сортов и стандартных дубовых оттенков вкуса
Альберт Жане (Albert Jané) родился в сердце Пенедеса, в муниципалитете Эль Вендрель. До 33 лет он работал на семейной винодельне, а потом влюбился в суровые ландшафты и старые виноградники Монсанта. Почувствовав потенциал региона, он решил сменить спокойствие и размеренность семейного бизнеса на риск и нервы собственного.
В 2003 году Альберт купил первые участки очень старых лоз, а в следующем году создал первое вино. В 2005-м вина Acustic вошли в число лучших в Каталонии и получили высочайшие рейтинги. А выпущенное в 2009 году Auditori, произведенное со 100-летних лоз гарначи, было отмечено 95 баллами Wine Advocate Роберта Паркера.
Альберт Жане работает с виноградниками, разбросанными по всему Монсанту. Возраст лоз составляет от 25 до 100 лет. Вина, произведенные из «родных» для региона сортов, таких как карнача, кариньена (самсо), пансаль, макабео, отвечают жестким требованиям, предъявляемым хозяином к терруару.
Само производство крайне щадящее. Философия хозяйства – делать минимум, чтобы получить максимум. Виноград собирается вручную и сортируется дважды – на винограднике и непосредственно на винодельне. Ягоды выжимают старым дубовым прессом, затем сусло без помощи насосов, самотеком попадает в подземные танки, не контактируя с воздухом. Далее сусло ферментируется дикими дрожжами. Дуб применяется очень умеренно – только чтобы подчеркнуть взрывную фруктовость, мощь и характер напитка. Фильтрация и осветление не практикуется, поэтому вина хозяйства слегка опалесцируют.
Во время интервью Альберт рассказал об особенностях региона Монсант, своем хозяйстве и любви к вину.
Почему ваша винодельня называется Celler Acustic?
По двум причинам. Я делаю вина так, чтобы они отражали характер того места, откуда происходят. Люди устали от «идеальных» вин глобального стиля, международных сортов и стандартных дубовых оттенков вкуса, которые придают баррики. Мне нравится акустическая музыка – чистая, честная, простая, но, в то же время, очень глубокая. Именно такими я стараюсь делать свои вина.
Мне неинтересно производить «идеальные», «дизайнерские» продукты. В винах, которые я делаю или покупаю, я ищу эмоциональность. Они способны подарить радость и запомниться надолго, и их бутылку хочется хранить, чтобы, глядя на нее, вспоминать счастливые моменты. Для меня вино – то же самое, что музыка, живопись и высокая гастрономия.
Что помогло вам создать такие успешные продукты?
Виноградники. Я начал работу в 2003-м, и с самого начала четко понимал, что буду работать только с местными сортами – кариньеной и гарначей. Я искал исключительно старые лозы. Когда вы пробуете эти вина, сразу понимаете, что они отличаются от тех, которые пробовали когда-либо до этого.
Мои вина отражают непростой характер Монсанта, его давнюю историю, переменчивую погоду и суровые почвы. Монсант – очень маленький аппеласьон, здесь всего 2 тыс. га виноградников, но совокупность характеристик климата и почв позволяет делать здесь по-настоящему удивительные вина.
Почему не отдали предпочтение международным сортам, таким как мерло или каберне совиньон?
На самом деле, они не международные, а французские. Во Франции они развивались сотни лет и практически достигли совершенства. Почему не сделать то же самое с гарначей и кариньеной – улучшать сорта, заниматься селекцией, пересаживать только лучшие лозы? Конечно, сейчас наши сорта несколько проигрывают французским. Чтобы достичь такого же качества, урожайность приходится делать меньше. Но мы с готовностью идем на это, потому что взамен получаем уникальный характер вин. Кроме того, Монсант обладает довольно суровым климатом, и лучше всего к нему адаптированы именно местные сорта.
Какие главные различия между Монсантом и Приоратом?
Эти регионы соседствуют – точнее, Приорат практически полностью окружен Монсантом. В 2010-м я начал отдельный проект в Приорате, поэтому могу сравнить их. Разница, на самом деле, огромна. Главное отличие – в почве. В Приорате она очень легкая, сыпучая, минеральная, а гористый ландшафт затрудняет виноделие. Климат в Приорате суше. Если в Монсанте условия экстремальные, то в Приорате – еще экстремальнее. Все это отражается на характере вин. И там, и там возделываются гарнача и кариньена, но напитки из Приората отличаются минеральностью, плотностью, а вина Монсанта более открытые, сочные, фруктовые, но тоже очень характерные.
Какие традиционные, местные техники виноделия используете?
Мой подход таков – делать все по традиционным методам, но с использованием современных технологий, как это сейчас принято в кулинарии. У меня современная винодельня, новое оборудование, температурный контроль, но это не главное.
Я много учился у старых специалистов. Когда я приобрел свой первый виноградник, его прежний владелец согласился помочь мне и год ухаживал за лозами. Он научил меня местным методам подрезки, удаления лишних листьев, правилам сбора и многому другому. 99% качества вина закладывается именно на винограднике. В погребе нужно просто уделить винограду все внимание, которого он достоин.
Как относитесь к использованию дуба?
Очень умеренно применяю дуб, чтобы не «задушить» характер винограда. И в этом смысле мои вина также «акустические» – в них нет избытка танинов и стандартных нот обожженного дуба. Задача бочек – позволять вину дышать и сохранять фруктовость. Я покупаю лучшие бочки низкой степени обжига из Алье – у них самый «мягкий», деликатный характер.
Почему важен возраст лоз?
Со старыми лозами легче работать – они сбалансированы, урожайность низкая, ее не нужно понижать искусственно. Да, участки таких лоз стоят очень дорого, но качество получаемого винограда это оправдывает. Это совсем не значит, что с 80-летних лоз автоматически получится вино лучше, чем с 20-летних, но, как правило, виноград со старых лоз все же лучше.
Вы хотели доказать семье, что можете стать хорошим виноделом?
Я работал с отцом и братом в Пенедесе. Все было хорошо, не было никаких проблем, но я искал свободы, хотел делать что-то свое, ни с кем не советоваться. Я покинул семейный бизнес, у меня почти ничего не было – ни денег, ни ресурсов. Это был большой риск, но все получилось!
Есть ли идеал, на который вы равняетесь?
Нет. Я иду своим путем. Конечно, я покупаю вина со всего мира и пробую их. Некоторые меня восхищают, но я не стараюсь никому подражать. Учусь на собственных ошибках.
Что вас вдохновляет?
Жизнь коротка, и мы должны получать от нее максимум удовольствия. Для меня вино – жизненный мотив. Я люблю пить отличное вино, наслаждаться великолепной едой и делать все со страстью. Стараюсь наполнять жизнь удовольствием, эмоциями, риском, амбициозными задачами.
Вина каких стран и регионов нравятся лично вам?
Северная Италия – бароло, барбареско, вальполичелло из Вероны. Бургундские люблю за утонченность, сложные ароматы. Нравятся вина южной Франции – Шатонёф-дю-Пап, Лангедок-Руссильон. Бордо – очень разный по качеству и стилям регион, и цены на лучшие вина там сумасшедшие. Шампань великолепна. Отмечу белые немецкие вина, особенно рислинги – впечатляет их минеральность и способность развиваться в бутылке. В общем, мне нравятся любые вина, если они сделаны из местных сортов и отражают характер местности, где рос виноград.
Каково ваше мнение об испанском виноделии в целом?
Оно быстро прогрессирует, но, мне кажется, производителям стоит уделять гораздо больше внимания местным сортам. Наша страна – первая в мире по площади виноградников, но только третья по объему производства. Это значит, что урожайность ниже, а погода суше, чем в Бордо и Северной Италии. Нам нужно больше верить в себя, в свои сорта, в нашу историю. Производство дешевых вин стоит сокращать и развивать качественное виноделие. Наши производители должны занять место в ряду лучших мировых производителей наряду с северной Италией, Бургундией и Бордо.
С технической стороны у нас условия для виноградарства лучше, чем у Италии и Франции, особенно для производства красных вин. Престиж Бордо, например, основан не на каких-то особенных почвах, а на славной истории и высоком качестве, которое виноделы выдавали с самого начала.
Как продвигаете свои вина?
С самого начала работы я экспортировал 70–75% продукции. Остальное продается в Каталонии. Испанский рынок для каталонских производителей практически закрыт – в Мадриде невозможно найти хотя бы бутылку Acustic. Главные рынки сейчас – Штаты, Германия, Бельгия, Великобритания, а всего поставляем продукцию в 25–30 стран. Наши вина пьют везде, но главным образом – в Европе и США.
Какой-то особенной маркетинговой стратегии у меня нет. Я просто много езжу по миру, рассказываю о нашем хозяйстве и провожу дегустации. Вкус говорит за себя сам.
Я люблю такие поездки, но для меня важнее лично присутствовать на винодельне. Во время сбора урожая я не покидаю хозяйство.
Трудно удовлетворить спрос?
В некоторые годы запасы на складах заканчивались быстрее, чем ожидалось. Но цены на наши вина довольно высоки. Меняя их, я могу воздействовать на спрос. Кроме того, мы растем, хотя фирма по-прежнему небольшая.
Важен ли для вас российский рынок?
Спрос на Acustic Celler растет, во многом благодаря компании «Винотерра». Она ведет большую работу по продвижению испанских вин. Россия была и будет важным рынком – здесь много ресторанов, гостиниц, обеспеченных и продвинутых любителей, которые ценят характер наших вин. В будущем ваш рынок может стать одним из ведущих.
Как на вас повлиял кризис?
Мой бизнес – особый случай. Внутренний рынок сбыта ограничен границами Каталонии. В этом регионе кризис не так заметен. Кроме того, каталонские рестораны в основном заказывают местные вина. Нас знают и любят, поэтому компания растет, несмотря на экономические проблемы.
Конечно, если бы кризиса не было, дела бы шли еще лучше. Поскольку мы много экспортируем, проблемы в США отражаются на нас даже больше, чем испанские.
