У нас фактически невозможно легальное производство вина мелкими фермерскими хозяйствами
Если во Франции или Италии винодельня может прекрасно существовать при собственном участке в несколько гектаров, то у нас в результате налогового и лицензионного бремени «нулевой» уровень доходности достижим только с виноградником не менее 80–100 гектаров. А это уже совсем другой масштаб деятельности, далеко не фермерский.
В итоге мы имеем в крае несколько очень крупных производителей вина, таких как «Кубань-Вино», «Фанагория», «Мильстрим», которые полноценно обеспечены финансами и производят миллионы литров вина. Эти предприятия достаточно стабильно развиваются, укомплектованы самым современным винодельческим оборудованием и почти все наращивают собственный виноградник. Они производят вина самого разного ценового ассортимента, как совсем дешевого (до 200 руб. в магазине), так и более дорогого.
Есть также ряд мелких виноделен, площади виноградников которых значительно меньше (200–500 га) с объемом производства в несколько сотен тысяч бутылок. Примерами здесь могут послужить «Шато ле Гран Восток», «Виноградники Гай-Кодзора» и «Мысхако». Это предприятия, которые ведут довольно трудную жизнь, поскольку их финансовые возможности также меньше на порядок. Поэтому цена производимого ими вина также обычно несколько выше – значительную долю составляют вина с ценой от 200 до 500 руб. на полке магазина, и основной акцент здесь делается не на увеличение объемов производимого вина, а на повышении его качества.
Как уже было сказано, совсем мелких легальных производителей у нас нет. Но портрет отрасли был бы не просто не полон, а вовсе неправилен, если не упомянуть еще одну важнейшую ее часть: кроме виноделен, которые полностью или частично работают с собственным виноградом, у нас существует большое число виноделен так называемого «вторичного виноделия». Этот термин означает, что у винодельни (хотя в данном случае более уместен термин «винзавод») нет или почти нет никакого собственного винограда. Эти заводы закупают виноматериал на внутреннем или, что чаще, на внешнем рынке и привозят его в страну в цистернах.
Единственное, что здесь с ним делают – расфасовывают в бутылки, а еще чаще – в пакеты емкостью 1–3 л, и перепродают. И таких производителей у нас гораздо больше – если считать по объему, то из всего вина, которое производится в России, не более 20–25% делается из собственного винограда.
Вина каких ценовых сегментов выпускаются?
Больше всего по объему мы производим недорогих, «супермаркетных» вин – это наиболее ходовой товар, поэтому «вторичное» виноделие ориентировано строго на него. Продукция с ценой на полке менее 150 руб. за литр – практически на 100% переупаковка импортного вина (исключения есть, но их число невелико). Это в подавляющем большинстве полусладкие вина (сахар очень хорошо маскирует дефекты, врожденные или возникающие при перевозке виноматериала), которые, так уж у нас сложилась структура потребления, очень популярны.
Но оставим эту область в стороне, поговорим о том, что является на самом деле российским вином, безо всяких оговорок. Из российского винограда крупными производителями делаются как недорогие сухие и полусладкие вина, так и вина более высокого уровня – так называемые премиальные линейки. Здесь, в зависимости от конкретного производителя, речь уже может идти как о ценах в 300–500 руб. за бутылку вина (и это сравнительно «живой» сегмент продаж), так и о винах с ценником в 800–900 руб. и даже выше, до 1200–1500 руб.
Как обстоят дела со спросом на вина края, особенно в гостинично-ресторанном сегменте?
На российские вина хороших производителей существует достаточно стабильный спрос, но преимущественно в магазинах. Объяснений этому много, но самым важным, думаю, является то, что мы в основном ходим в ресторан по каким-то особым случаям и, придя туда, рассчитываем устроить себе хоть маленький, но праздник. Поэтому гость ресторана в среднем ориентирован на вина Франции, Италии или Испании, которые имеют ореол славы, известности и признания.
Сама мысль о заказе в ресторане российского вина (какого бы качества оно ни было) возникает у нас не так часто, как хотелось бы нашим виноделам. Сказывается и ментальное наследие Советского Союза, когда в погоне за количеством, качество вина часто приносилось в жертву, что сильно испортило имидж отечественного вина.
Тем не менее, в магазинах российское вино продается вполне неплохо, и особенно хорошо – в самом Краснодарском крае. Здесь реализуется до трети всей производимой продукции. В магазинах шаговой доступности практически невозможно найти нероссийское вино.
Способны ли производители удовлетворить спрос? Каковы возможности роста?
Возможности роста у краевого виноделия, безусловно, есть – в советские времена в регионе было в несколько раз больше виноградников, чем сейчас. Так что хороших земель хватает с запасом. А уж про спрос и говорить не приходится – российский рынок недорогого вина также способен без труда принять многократное увеличение производимых объемов. Конечно, при одном условии – что вино будет производиться качественное и приемлемое по цене. Вопрос качества здесь исключительно важен.
За счет чего может расти качество? Что тормозит прогресс? Меняется ли законодательная база?
Качество может и должно расти за счет использования современных методов агротехники, технологий и оборудования. Тут нет никаких отличий от любого другого сельскохозяйственного производства. Именно сельскохозяйственного – это очень важно. До этого года у нас в виноделии наблюдалась парадоксальная и весьма странная (если не сказать дикая) ситуация, когда виноградарство считалось сельским хозяйством (со всеми видами соответствующей документации и отчетности), а виноделие – пищевой промышленностью.
Виноделы и виноградари как бы жили на разных планетах. Винодельня не могла получить в банке кредит под залог виноградников, например. Винодельню нельзя было построить прямо на винограднике (как это делается во всей Европе) потому, что для этого требовались земли промышленного назначения. Проблем от такого, весьма искусственного, деления было очень много. После многолетних усилий виноделам в этом году наконец-то удалось «пробить» принятие законодательного акта, признающего виноделие отраслью сельского хозяйства. Это большой и важный шаг вперед, но это только начало. Как я уже говорил, во всем винном мире основу качественного виноделия составляют малые хозяйства.
Наша регулирующая система делает легальное существование микровиноделов невозможным. И это, безусловно, самый критичный и самый жесткий тормоз на пути развития виноделия в крае и стране в целом. К сожалению, наши законодатели – это очень большая бюрократическая машина, неповоротливая, в значительной степени коррумпированная, поэтому, хотя работы по изменению этой ситуации и ведутся, но быстрых радикальных подвижек ожидать вряд ли приходится.
Каковы международные перспективы у краснодарских вин?
В настоящий момент это преждевременный вопрос, которым даже не стоит серьезно «заморачиваться» – наш собственный рынок пока еще бесконечно далек от наполнения. Наш потенциальный рынок – это мы сами. Нам не хватает вина. Разного вина, как из классических европейских сортов, таких как каберне совиньон, мерло, шардоне, совиньон блан, так и из наших собственных, исторических российских сортов, наших автохтонов.
Насколько часто вина делают из автохтонных сортов? В чем их преимущества перед международными?
Обычно на этот вопрос принято отвечать в том смысле, что «местные сорта наиболее приспособлены к местным условиям и дают здесь наилучший результат». На самом деле, это только часть правды. Любая палка, как известно, имеет два конца. «Другим концом» является то, что никто в мире не знает во всех деталях и подробностях, как правильно работать с российскими сортами. Если по технологии работы с международными сортами во всем мире ежегодно ставятся тысячи и десятки тысяч опытов и экспериментов, то с красностопом или цимлянским черным у нас работает всего несколько отечественных производителей.
Как следствие, накопление знаний и опыта для этих сортов идет тысячекратно медленнее. Но есть, конечно же, и позитив – если мы говорим о работе с внутренним рынком, о его первоочередной важности, то использование российских сортов может быть важной маркетинговой «фишкой», которая зацепит внимание потребителя. Поэтому тема виноделия из наших, аборигенных сортов очень важна.
Помогают или мешают виноделам грядущие Олимпийские игры? Дают ли Игры какие-то новые возможности и преимущества виноделам края?
То, что крупное спортивное мероприятие может стать сильным «локомотивом» для винной отрасли, нам наглядно показал чемпионат мира по футболу, проходивший в Южной Африке в 2010 году. Виноделы страны тогда активно использовали общие маркетинговые каналы и продвигали свое вино на внешние рынки, рассказывали о том, как отстроена система контроля виноделия, о том, насколько отрасль является важной и передовой, о бережном отношении к природе и т.д. Согласно данным статистики, внешние продажи вин ЮАР выросли после чемпионата на 10–15%.
К сожалению, с российским виноделием такой номер не пройдет. По многим причинам. Во–первых, нам по мировым меркам совершенно нечем хвастаться – виноделие до сих пор находится в зачаточном состоянии и дай бог ему вырасти. Во–вторых, внешние рынки для нас не так важны, как внутренний, а для внутреннего рынка Олимпиада в Сочи – фактор как минимум неоднозначный. Наконец, у нас крайне жестко сужено правовое поле рекламы вина – после поправок, внесенных в российское законодательство в начале года, у виноделов фактически нет инструментов для сколь-нибудь серьезного продвижения продукции. Закрыты и печать, и интернет, и, тем более, телевидение.
Так что надеяться на какое-то чудо и фантастический интерес со стороны болельщиков не приходится. Да, какое-то кратковременное увеличение локального спроса, скорее всего, будет, но никакого судьбоносного значения Олимпиада в Сочи для наших виноделов не имеет.
